Хаотическая картина

А то творчество, которое близко связано с нашим телом, словно продолжая его члены, то, что служит нашим чувствам и адаптируется к ним, как бы обретает биологическую природу. Здесь-то и пролегает та черта, от которой начинается путь создаваемого произведения к той или другой цели.

Если произведение как бы продолжает наши члены, оно нисходит до уровня домашней утвари: обувь, кресло.

Когда, подражая Прометею, мы создаем существа, организмы, которые можно назвать живыми, потому что они существуют в движении, мы действуем путем отбора и совершенствования и соревнуемся с природой.

Здесь творчество направлено на создание исключительно точных и интенсивных механических сил, какими наделены, например, самолет, подводная лодка или дирижабль. Мы отдаем свою любовь этим живым существам (самолет, гоночная машина, пароход), которые мы сами — почти своею плотью — создали и можем отечески любовно погладить рукой или взглядом.

Но мы также отдаем ее тому, что рождается в процессе размышлений, как кристаллизация идей, внеутилитарных замыслов, игры нашего мышления.

Плоды наших размышлений бывают иногда поразительны: при минимуме технических средств и непреклонной точности решения возникает одухотворенность, а под этим словом я понимаю, благородство. Однако эти два пути не так уж строго разграничены.

Во все, чего мы касаемся, мы вкладываем часть свой души, и самый утилитарный предмет на некоторое время — пока применение его не устаревает — становится плодом нашего творчества. Мы любим его и гордимся им. Мир вокруг нас наполняется предметами, вызывающими в нас нежность.

Человек с поэтическим складом находит в современной жизни бесчисленные поводы для творческого волнения.

В сущности, мы сродни добрым отцам семейств, и нам свойственны простые, здоровые удовольствия.