Историческая эволюция Парижа
Беседуя о движении вне здания, мы говорили о жизни и о смерти, о жизни и смерти восприятия архитектуры, о жизни и смерти живого ощущения. В еще большей степени это касается движения внутри здания. Говорят, выражаясь попросту, что живое существо представляет собою пищеварительный тракт.
Воспользовавшись аналогией, скажем, что архитектура есть циркуляция внутри здания, причем движение обусловлено не одними только функциональными соображениями.
(Как известно, чтобы быть на уровне сложных современных требований, любой архитектор, строящий заводы, административные и общественные здания, должен в неуклонном порядке, строго придеряшваясь заранее намеченной последовательности, обеспечить целый ряд различных функциональных аспектов сооружения.
) Говоря о движении внутри, мы имеем в виду главным образом Эмоциональное восприятие различных аспектов сооружения и всей их симфонии, которое возникает постепенно, когда мы ходим, останавливаемся, вновь передвигаемся, и взгляду нашему представляются стены и перспективы, и неожиданное зрелище, открывающееся за дверями, смена теней, полутеней и света, зависящая от солнца, проникающего в окна и двери, панорама отдаленных строений или растительности, а также тщательно обдуманный вид на переднем плане. Совершенство организации внутреннего движения и станет основным биологическим качеством созданного нами организма, иначе говоря, степенью связи между осуществленным сооружением и его назначением.
Хороша та архитектура, которую постигаешь в движении и внутри и вовне.
Это и есть живая архитектура. Плоха та архитектура, которая застыла вокруг неподвижного центра, она нереальна, искусственна и чужда человеку.
Технические средства, результат расчета и лабораторного Эксперимента, делаются всеобщим достоянием. Мы знаем, как открытие в средние века стрельчатой арки распространилось среди всех народов Европы с запада на восток и с севера на юг.
