Ценности, ставшие роскошью

Так вот мне тоже хотелось бы понимать, как действует то или иное устройство, но мне хочется видеть, как оно действует, потому что, на мой взгляд, истинная суть современной архитектуры — это открытие формальных средств, с помощью которых мы чувствуем только существенно важное в механизмах, поддерживающих и обслуживающих наши здания — без риторики и всего показного. Сделать так, чтобы язык наших механизмов был и языком наших пространственных форм, — для нас главная проблема. Я сказал бы человеку, который сделал невидимым устройство, поднимающее шторы: Это прекрасно, а теперь попытайтесь убедить фабрикантов, которые выпускают поднимающие устройства, молчать о них. Так изменился аспект, на котором мы делаем акцент, с того времени, когда было мало машин, до нашего времени, когда машин много.

С того времени, когда многие жили в городах, до нашего времени, когда в городах живет большинство. Когда лишь немногие имели автомобили, было время, когда к машине относились риторически, и время, когда динамика стала идеалом Теперь, когда все обладают энергией машин — автомобилями, падиотранзисторами, электрическим освещением, — настало время лиризма, связанного с контролем и равновесием, время, когда спокойствие стало идеалом, соединяющим вергилиевскую мечту о сельской умиротворенности и самосознание горожанина в самом понятии города.

Об этом в конечном счете и мечтал Ле Корбюзье.

Это и привлекает нас в Чандигархе: аристократически утонченное чувство пространства, спокойствие, сдержанность.

Капитолий Чандигарха имеет две ценности, ставшие роскошью в наше время, — пространство и покой.

Здесь можно свободно дышать и чувствовать себя человеком.